За дверью, ведущей в административный корпус киностудии «Казахфильм», сейчас стоят стенды с бумагами – архивными документами, которые, среди прочего, включают в себя стенограммы различных заседаний и докладные записки. В них говорится, например, что постановка кинокартины «Райхан» стала «значительным событием для трудящихся Казахстана».

«Октябрьская революция освободила казахский народ от гнета феодалов. Но в глухих горах еще держится байская власть. В районе Бала-Шакпак хозяйничает бай Жаксен. В счет погашения долга он решает взять в жены дочь бедной вдовы, Райхан. В первую же брачную дочь девушка бежит от ненавистного ей бая. С помощью русского коммуниста Андрея она уезжает в город учиться», - гласит аннотация «Райхан».

Бахытхан Шайлазымов, начальник управления архивных технологий архива президента, в отличие от авторов докладных записок и аннотаций советских фильмов, куда менее красноречив. Он не хочет давать комментарий, ссылаясь на то, что в пресс-релизе «все есть». Он вежлив и корректен, тщательно причесан и в костюме, но, видимо, не хочет начинать экскурсию раньше запланированного срока.

Изучать экспонаты – около 50-ти штук – приходится самостоятельно. Докладные записки, стенограммы, казахская одежда, зеленая форма русского офицера XIX века, кинокамеры. В одной из докладных – просьба привлечь к работе над рядом исторических кинолент «писателя тов. Ауэзова»… Приходится заглянуть в пресс-релиз.

«Историю, как известно, создают личности. Выдающиеся личности. В казахстанском кинематографе их было не мало. Киностудия вырастила несколько поколений талантливых актеров, режиссеров, операторов, художников. Имена таких мастеров, как Шакен Айманов, Махит Бегалин, Султан-Ахмет Ходжиков, Абдулла Карсакбаев золотыми буквами вписаны в историю киностудии», - цитируют в пресс-релизе вице-президента студии Серика Жубандыкова, чья речь по форме – с сутью не поспоришь – сильно напоминает те же докладные записки.

Седой мужчина, которому не дашь больше 65 лет, напоминает, в свою очередь, адмирала Нельсона, смотрящего в зрительную трубу. Только, в отличие от Нельсона, он не окружен мужчинами в париках, почтительно склонившими голову. И вместо трубы у него – старая-старая кинокамера. Он восстановил большинство камер, выставленных в «Казахфильме», часть из которых списали еще в советское время. Некоторые из них, по словам старожилов, чуть ли не выбрасывали на помойку.

«На студию я пришел в 1959 году. Мне тогда было 30 лет. Сейчас мне всего 89. Тогда киностудия как раз была в расцвете. Снималось очень много художественных, хроникальных фильмов. Я начал работу сразу с кинокамер. Это называлось механик по ремонту съемочной техники», - вспоминает Зайцев.

До прихода на студию, он работал токарем, слесарем и фрезеровщиком. Предыдущим местом его работы было другое крупное и значимое – причем для всего Союза – предприятие, завод им. Кирова, на котором, как известно, производили торпеды для советских подлодок. Но, наслушавшись историй, Зайцев решает попробовать себя в кино.

«На студию я пришел романтиком. У меня был сосед, он там уже работал. Ну и рассказы о съемках, о кино меня увлекли, и я пришел на студию. Меня засосало», - говорит киномеханик.

Зайцева так «засосало», что он, преданный своему делу, помнит скорее не фильмы, над которыми работал, а камеры, на которые снималась будущая классика отечественного кино. Будь то «Конец Атамана» или «Транссибирский экспресс». Кроме того, он прекрасно осведомлен о тенденциях в области кинопроизводства. Например, он довольно уверенно рассуждает о конфликте между пленкой и «цифрой». По словам Зайцева, принципиальной разницы нет, а «все зависит от оптики».

«Если оптика сделана хорошо, - говорит Зайцев, - то разрешающая способность, как на электронном носителе, так и на пленке будет хорошей. Но, конечно, пиксели и сама пленка влияют [на качество съемки]».

Более того, кинопленка, оказывается, бывает очень разного качества – не обязательно лучшего или худшего, но разного. Поэтому кинокамеры, которые спас Зайцев, хоть и до сих пор годятся для съемок, все же не всегда могут использоваться: советской пленки, кажется, больше не найти. «Камеры сохранились. Но сейчас [с ними] толком не поработаешь. Понимаете, эти камеры были подстроены под советскую пленку. Они другие. Некоторые, впрочем, переделывали под зарубежную пленку. А так – они рабочие!», - кивает Иван Зайцев.

Все это он рассказывает в небольшом зале, отведенном под пресс-конференцию, которая вот-вот начнется: Шайлазымов заканчивает экскурсию по докладным запискам, – «которые рассказывают о распределении паев акционеров общества “Восток-кино”» – и зал заполняется людьми. Иван Зайцев готовится слушать. За стол для спикеров садятся мэтры и бонзы – режиссер Сатыбалды Нарымбетов, директор архива первого президента Борис Джапаров, вице-президент «Казахфильма» Серик Жубандыков. Вскоре к Зайцеву подходят со словами: «Идемте, вы наш почетный гость». Почетному гостю указывают на диван, стоящий в левом краю комнаты, сильно в стороне от стола для режиссера, главы фонда и вице-президента киностудии.

- Признали. И ста лет не прошло, - говорит молодой человек с фотоаппаратом в руке.

- А вы знаете Зайцева, да?

- Это мой дедушка.

Начинается пресс-конференция. Ее повестка – другая: на «Казахфильме» рады, что вскоре в Москве оцифруют казахстанскую киноклассику. «Уже очень большое количество [фильмов] оцифровали. То есть, буквально до нового года мы получим все фильмы, созданные в прошлом на «Казахфильме». Даже «Иван Грозный» есть в этом списке», - говорит Жубандыков.

В этот момент вспоминается список кинокамер, которые восстанавливал Зайцев – нагромождение цифр, сокращений и аббревиатур… Но одно название помнится ясно и четко. «Синефон».

«Оператор Яков Смирнов, - вспоминает Зайцев, - снимал пакт о капитуляции Германии на камеру «Синефон». Она стоит здесь [на базе студии]. Когда война окончилась, Смирнов демобилизовался, а камера эта считалась трофеем. Им частное лицо не могло владеть, и он ее сдал».

А Зайцев ее восстановил.