В интервью Vласти руководитель управления природных ресурсов и регулирования природопользования Алматы Еркебулан Оразалин упомянул Романа Шнайдермана, сообщив, что он занимался проектировкой Кок-Тобе. Однако, отвечая на наш главный вопрос, Шнайдерман поспешил откреститься от авторства проекта и объяснил, что его компания занималась совсем не благоустройством.

— Мой опыт начался еще задолго до работы в Алматы. Я работал в Израиле в большой проектной компании ландшафтной архитектуры, мы занимались реализацией больших парков. Я работал там порядка семи лет. В 2004 году меня пригласили работать в Казахстане, я приехал сюда. Первым моим проектом было благоустройство MEGA Alma-Ata – все паркинги, развязка, центральный променад, парк со стороны улицы Каблукова с детской площадкой и озером.

По Кок-Тобе там такая ситуация – я не имею отношения к самой той площади. Меня приглашали для реконструкции здания канатной дороги.

— То есть вырубленная площадка, выложенная плиткой – не ваша?

— Не моя. В 2007 году меня приглашали на Кок-Тобе, я проектировал и строил аттракцион Fast Coaster, потом, когда началась реконструкция, меня пригласили для проектирования нижней и верхней станций канатной дороги. Здания канатной дороги требуют лицензии первой категории, это сложная работа. А реконструкция самой площади велась своими силами.

— После обновления канатной дороги в социальных сетях писали о том, что можно было бы оставить старые красные вагончики, как добрую память.

— Алишер Еликбаев писал (улыбается — при. автора). Мое мнение такое – основная проблема с посещаемостью Кок-Тобе это то, что та канатная дорога, которая была – дорога маятникого типа, то есть это два вагончика, которые курсируют. Значит, что за 20 минут они могут перевозить максимум 10 пассажиров. Нынешняя дорога – кольцевого типа. Современные дороги, они все такого типа, они дают совершенно другого уровня пассажиропоток, а это как бы самое главное. Данные вагончики уже устарели, они не могли выполнять ту функцию, сейчас другие требования безопасности. Можно было теоретически компанию «POMA» (французская компания, занимающаяся строительством канатных дорог, выполнила обновленную канатную дорогу на Кок-Тобе — прим. автора) попросить, чтобы они сделали ретро вагон. Да, мы с Алишером друзья, много общаемся, но в этом я с ним не согласен. Требования к безопасности и пропуска пассажиропотока намного важнее.

— Если рассматривать нынешний Кок-Тобе, какой он есть в целом – были спилены деревья, построено колесо обозрения, строятся другие объекты, нагрузка на склон увеличилась. Вы, как архитектор, скажите, насколько это было целесообразно? Поскольку ранее были случаи, когда гора начинала сползать из-за грунтовых вод и тяжести. Не опасно ли?

— Не мною, но в течение последних десяти лет проводились большие мероприятия, вложены деньги в укрепление горы, вбиты сваи. Эта гора может вмещать в себя больше людей. Ее можно и нужно развивать. Если мы хотим развивать, то желательно расширить эту зону плато. На самом деле, гора – это очень проблемно. Она абсолютно стабильно и нормально себя ведет, если она не замачивается. Если лить на нее воду, то возможны оползни. Это особенности грунта.

— Вам нравится, как сейчас выглядит парк?

— Вы знаете, у меня, как у ландшафтного архитектора, всегда есть проблема со сдачей объектов. Вот архитектор свое здание сдает, он его построил, оно в законченном виде. Я делаю парки, они тот вид, который я вижу в своем проекте, приобретут через 10-15 лет. Надо это понимать, я не могу двадцатилетний дуб посадить.

— Вы часто бываете за рубежом, работали там, видели их парки. Как обстоит ситуация с парками в Алматы? Последние полгода существует такой тренд, что алматинцы начали бить тревогу по благоустройству города – они борются против вырубки деревьев, где-то сами сажают их.

— Сейчас в Алматы с приходом новой власти большое внимание стало уделяться благоустройству города. Проблема назрела. Есть объекты, которые были благоустроены за последние 8-10 лет? Масштабных проектов не было и я вам скажу, что это очень нехорошо для двухмиллионного мегаполиса. Здесь до сегодняшнего дня на этом не было сделано акцента. Я вижу, что сейчас тренд поменялся и новая власть заинтересована в благоустройстве, и это очень хорошо. Не хочу говорить каких-то пафосных слов, но во многом уровень благоустройства определяет качество жизни человека в городе. За время независимости что у нас было заложено, даже за последние 10 лет? Очень и очень мало. Парк первого президента был заложен, и то, в каком он виде – семидесяти гектарный парк, который не работает так, как должен. Это парк масштаба многофункционального городского парка, в котором должно быть все, и люди любого возраста должны найти для себя занятие. Вы там бываете?

— Очень редко, туда чаще одного-двух раз ходить нет желания.

— Потому что там нечего делать. Ты заходишь через арку, там есть фонтан, а после этого есть дорожка, которая идет в гору. Больше там делать нечего. Когда мы проектируем парк, делается функциональное зонирование. Эти функциональные зоны призваны удовлетворить потребности разных слоев населения. Например, у нас есть большая часть молодежи, которая хочет заниматься спортом, а из них есть те, кто хочет экстремальные виды спорта. Обязательно должны быть велодорожки, беговые дорожки, кроссфит, открытые тренажеры. Должен быть экстремальный вид спорта. У нас до сих пор нет ни одного нормального скейтпула. Ребята сейчас катаются на ступеньках парка, в то время, как есть современные комплексы, скейтпулы. Туда даже не пускают ездить на велосипеде. Это нонсенс! У меня нет слов, как так нельзя в парке на велосипеде ездить! И крики о том, что велосипедисты не могут ездить вместе с бегунами…

— У нас они в городе на одном тротуаре сосуществуют.

— Во-первых, это так, во-вторых, я могу назвать десять знаменитых парков, где так же (велосипедисты и бегуны пользуются одной дорожкой – V). В Астане даже так бегают, а у нас почему-то нельзя.

— Это особенная забота о гражданах – не дай бог, собьет.

— Я думаю, что там просто дирекция парка, которой лишь бы, не дай бог, кто зашел и ничего там не случилось. До сих пор нет ни одной детской площадки. Неужели это такой мемориальный парк, при живом президенте?

— А это разве не особый дендропарк?

— Я могу вам показать парк, не знаю, Копенгагена, например. Мы должны отдыхать и дети, привыкнув отдыхать в парке, и будучи воспитанными под деревьями отдыхать… Мы вырастим другое поколение. А мы нашему поколению говорим: это нельзя, то нельзя, это запрещено. Везде во всем мире на газонах лежат, отдыхают на травке, а у нас по газонам нельзя ходить. Вообще эта запретительная тема уже достала (смеется).

— Есть огромный зеленый массив, называется роща Баума…

— Роща Баума – отдельная моя большая душевная боль.

— Это объект республиканского значения, однако люди туда опасаются ходить, но при этом это парк.

— Такое представление о парках у нашего Иле-Алатауского управления – это заповедная зона, значит, туда никто не должен заходить. Запретить, потому что за любое развитие нужно отвечать, лучше запретить, пусть лесничие только ходят и все спокойны. Как это так? Наоборот туда нужно ходить, воспитывать людей, учить тому, среди какой красивой природы мы живем и как ее нужно беречь. Я объездил Канаду, и там, в национальные парки люди приезжают. Это целый образ жизни. В Израиле люди отдыхают, сажают деревья, проводят экскурсии. В роще Баума сам Баум интродуцировал уникальные растения, которые неплохо было бы нашим алматинцам увидеть воочию. А может, нужна станция в роще, где ты можешь самостоятельно изучать и развивать это, куда можно привести ребенка и объяснить ему? У нас это все только в рамках запретить.

— Роща сама по себе сейчас очень замусорена.

— Это как в рекламе Huggies – «Чтобы попки были сухими и чистыми, их надо сушить и чистить» (смеется). Конечно, запущена (роща – V), но у нас же есть руки. Надо идти туда и чистить, и делать. А как мы хотим?

— Может дело в местоположении, роща находится далеко от центра города.

— Да почему? Она в черте, организуйте там нормальные парковки, пусть горожане приезжают туда, пересаживаются на велосипеды и катаются. Вы катаетесь на велосипеде?

— Крайне редко.

— У нас в городе где есть место покататься? Вы можете приехать в санаторий «Алатау», там нет велосипедных дорожек, но ты хотя бы едешь среди деревьев, по дорогам. Причем это стоит 1000 тенге, ничего для велосипедистов не организовано. Где еще? В Парк первого президента нас не пускают, в Парке культуры и отдыха велодорожки только сделали в прошлом году. Хотите, я вас туда свожу?

— Их просто покрасили, да?

— Их просто покрасили, тоненькая дорожка, которая идет, а потом поворачивает на 90 градусов, потом она под мостом ныряет, а мост высотой 1 метр 80 сантиметров – проезжаешь и бьешься головой об этот мост. На велосипеде невозможно там. Мы сейчас в рамках реконструкции хотим это изменить.

В Атакенте ничего не организовано. У нас, по сути, для велосипедов ничего как бы нет. Причем это не такая затратная вещь. В этой роще Баума сделайте парковку, пробейте велодорожки, расчистите между деревьями, и люди будут просто кататься. Сейчас негде. Понятно, то, что предлагает Ян Гейл – превратить в велосипедный город – это задача на десятилетия и она комплексная. А вот дать людям возможность в уже сформировавшихся массивах отдыхать – это вопрос политической воли и желания.

— А Ботанический сад?

— Это из той же серии – давайте все запретим, не давать туда никому ходить. В любой стране, в которой я бываю, это порядка 60-70 стран, я везде посещаю Ботанические сады. Сама цель его – популяризация биологии, зеленого богатства планеты, и естественно научная деятельность. Но я не знаю, насколько мы вообще занимаемся наукой. Как минимум дайте возможность это все (Ботанический сад – V) людям увидеть, тем более такой большой лесной массив. Я бы хотел, чтобы это развивалось. Новая власть мне нравится – идеи, то, что они говорят. Я вижу в этом современный подход и желание, но сказать и сделать – это две большие разницы. По крайней мере, если они не боятся сказать, они понимают, что завтра будут спрашивать, алматинцы народ такой – занимают достаточно активную социальную позицию.

— Какие рекреационные зоны в Алматы вы можете отметить, как удачные? То есть парк – он действительно парк для людей, удобный.

— Уже сделанный?

— Уже сделанный.

— Ничего. Я считаю, что мы на уровне благоустройства только-только начинаем высказывать понимание того, что нужно что-то делать. Я могу отметить тренд. Например, последние жилые комплексы, которые мне заказывали, девелоперы ставили задачу: «Я хочу, чтобы большая часть была зеленой, была достаточно развита». Даже на уровне бизнеса пришло понимание, что просто так дом трудно продать, нужно, чтобы вокруг было благоустроено. Государство начало говорить о том, что нужно развивать. Это уже хороший тренд. Сам по себе Алматы имеет большие зеленые зоны, если их нормально начать развивать, то мы можем обеспечить хороший уровень комфорта.

По сути дела, город должен развиваться по принципу полицентричности. У нас около 2 миллионов человек и 8 районов, в которых проживает примерно по 200-300 тысяч человек, это средний европейский город. Внутри этого района, а по сути дела города, должна быть создана инфраструктура, многофункциональный парк. Жители этого города не должны ездить в другой район, чтобы получить этот досуг. В Бостандыкском районе есть парк первого президента, в центре города есть большой зеленый массив Атакент и Ботанический, в северной части есть Парк культуры и отдыха, нужно развивать Сайран. Сейчас появился Наурызбайский район, обязательно нужно заложить там тоже зеленую зону, в генплане наверняка что-то есть. Это что касается больших многофункциональных парков и есть скверы в шаговой доступности, которые нужно развивать. Сама градостроительная структура заложена нормально – у нас большие зеленые зоны. Нужно их приводить в порядок, в соответствие с современными нормами и закладывать новые.

— То есть сейчас парк – это не просто скамейка и урна.

— Да, именно так. Еще раз если говорить о большом парке, он должен быть спроектирован с функциональным зонированием, он делится на спортивно-оздоровительную зону, зону тихого отдыха, зону общественного центра, где могут проводиться мероприятия городского или районного масштаба, развлекательная зона, зона вечернего отдыха с кафе и ресторанами, водная инфраструктура – фонтаны и искусственные озера. У нас вообще нет научно-образовательных парков или таких зон в парках. Мы стали предлагать в рамках реконструкции, которую мы ведем, например, в парке культуры и отдыха создать парк трех стихий – научно-познавательная зона, где в легкодоступной интерактивной манере на открытом воздухе рассказывается о каких-то вещах. Это может быть частью школьной программы, у нас же очень мало в школьной программе именно практики.

— Эти ваши предложения были приняты или отклонены?

— Парк культуры и отдыха рассматривался на градсовете, внесены были пожелания, замечания, сейчас он дорабатывается и будет рассмотрен на ближайшем заседании. Что мы предлагаем? Мы предлагаем сделать научно-познавательную зону, привести парк к единой архитектурно-ландшафтной стилистике, там сейчас много элементов вразнобой. Потом предлагается создать новый центр с фигурной или фонтанной композицией. Сейчас центр парка – это клумба. Предлагаем ее оставить в качестве исторического наследия. Мы хотим расширить велосипедную сеть, добавить беговые дорожки, добавить спортивную зону, разделить пешеходные зоны с техническим проездом, расширить детскую зону. Одно из важных преобразований в парке связано с тем, что пробивается улица Толе би, мы предлагаем сделать паркинг со стороны Толе би, чтобы люди могли приехать по Восточной объездной с микрорайонов. Эта часть парка оживится из-за доступности с улицы Толе би.

Центральная аллея парка упирается в стадион, мы предлагаем ее переориентировать. Парк станет интересен для молодежи. Сейчас мы находимся в процессе обсуждения. На предыдущем градсовете было рассмотрение, у них есть страх, что я буду сносить деревья, поэтому у меня потребовали лесопатологию – делаются пометки на деревьях, отмечаются их координаты и когда проектируется парк, ты знаешь, что здесь есть дерево и в каком состоянии оно находится. Касательно деревьев, у нас это сейчас превратилось в истерию. Могу показать вам фотографии в Центральном парке Нью-Йорка, где деревья, которые отжили, срезают и освобождают место. Должен быть план взаимозаменяемости деревьев. Люди сейчас больше хотят политические дивиденды заработать, нежели дерево спасти. Мы же сейчас воюем за сгнившие деревья, которые могут упасть и придавить.

— А что касается территории Атакента…

— Что мы там хотим сделать?

— Да. В 20015 году завершилась реконструкция арки.

— Сейчас только ворота обновились. Проект Атакента был рассмотрен и утвержден. Надо понимать, что на территории Атакента есть здания, которые находятся в частной собственности и это законно.

Основная идея – это выставочный комплекс, он играет основную роль, как единственный в Алматы. Прежде всего, мы хотим с входной группой разобраться. Арка и входная группа – это часть архитектурного наследия города, одна из его визитных карточек и ее нужно просто развить и причесать, облагородить. Что касается архитектуры арок, это сделано, но прилегающая территория осталась никакой. Я считаю, что необходимо ее сделать полностью пешеходной, сейчас она вся превращена в парковку, эта площадь неудобна для пешеходов.

— У нас половина города неудобна для пешеходов.

— Я бы сказал 90%. Мы хотим эту площадь сделать пешеходной. Да, здесь ездить хорошо, но вы в арку должны заходить пешком. Сейчас какая основная проблема с Атакентом, там не разделены транспортные и пешеходные потоки. Соответственно, по любой дороге, по которой идет пешеход, по ней ездит еще и одновременно машина. Мы предлагаем разделить их потоки – технический проезд будет с одной стороны парка и с другой. Парк пронзят велосипедные и беговые дорожки. Одна из идей — убрать все заборы на территории парка.

— Сколько времени это займет?

— Это несколько лет, лет 5-8, это общемировая практика.

— А в Парке первого президента будет такая же масштабная реконструкция с внедрением зон отдыха?

— Это относительно молодой парк. Какие недостатки у этого парка? У нас есть один вход, парк вытянут в длину больше, чем на два километра, причем в гору. У большей части людей не хватает сил дойти. Большая часть людей проводят время у фонтана, да там больше и нечего делать. Мы считаем, что нужно ввести два дополнительных входа, связать зоны через дорогу с помощью зеленого моста, создать уникальную архитектурную доминанту, не то чудовище (пешеходный мост на ул. Навои - прим. автора), которое там стоит, на нем будут расти деревья. Я предлагаю развить велосипедную тему дополнительными дорожками, ввести детские площадки. Вообще сейчас сеть дорожек там – это сплошной позор. Предлагаем центральную аллею продлить до конца, в верхней части парка нужно создать якорь, как в торговых центрах, чтобы народ везде бродил.

— Какой срок реализации по этому парку, тоже примерно лет десять?

— Также во многом зависит от политической воли. С этим парком проще, у него уже есть большой зеленый фонд. Реально года за 3 его сделать, было бы потрясающе.

В реальности, конечно, можно много упрекать власть в том, что она ничего не делает. Но я считаю, что это задача каждого человека – принять посильное участие в этом. В Израиле есть Новый год деревьев, когда каждый житель едет и сажает дерево. Я думаю, это задача не такая сложная, было бы желание. Я думаю, что в развитии Алматы горожане должны принимать более активное участие, не только высказывая свое отношение, но и конкретными делами.