Все эти данные проясняют местную специфику глобального феномена, который британский социолог Колин Крауч называет «гиг-экономикой». Для нее характерно несколько режимов труда: «вынужденная занятость неполный рабочий день» – работа с небольшим количеством рабочих часов и незначительной соцподдержкой; «временная занятость» – работа по краткосрочным контрактам, срок действия которых истекает до вступления в силу возможности получения льгот и соцгарантий; а также «работу на себя», которая включает как возможность частной практики для профессионалов и мелких предпринимателей, так и работу по свободному графику для людей с низкой квалификацией. Эти виды труда Крауч предлагает суммировать термином «прекарная занятость».

Одной из ключевых характеристик прекарной занятости можно назвать низкий уровень оплаты труда. Он не позволяет нормально воспроизводиться рабочей силе и улучшать условия жизни работников – оплачивать аренду квартиры, покупку продуктов питания, одежды, медицинских услуг, воспитывать детей, сберегать средства и т. д. Если заработная плата по основному месту работы не обеспечивает работнику и членам его семьи нормальную жизнь, у них возникает потребность в источниках дополнительного дохода. Однако сверхурочная работа – работа по выходным или трудоустройство на нескольких рабочих местах − приводят к истощению человеческого потенциала, снижению профессионализма, деградации трудовой и производственной дисциплины, болезням, травматизму и ухудшению психического здоровья.

Прослойка самозанятых в Казахстане законодательно не защищена, констатирует Кулекеев. Доступ к фондам социального страхования для них по разным причинам затруднен, но, главное, они лишены возможности карьерного роста, что влечет за собой отсутствие интереса к повышению квалификации. По этой причине у большинства работников на себя нет постоянного дохода или их доходы значительно ниже, чем в формальном секторе экономики. В период пандемии самочувствие этой категории работников начало ухудшаться. К этому, по словам Кулекеева, ведут два процесса. Первый – сокращение реальных заработных плат граждан, длящееся уже несколько лет (их увеличение наблюдалось лишь среди бюджетных работников, особенно педагогов и врачей, тогда как все остальные группы остаются в минусе). И второй – снижение деловой активности в сфере торговли и услуг (что обусловлено как сокращением зарплат наёмных работников, так и введенными ограничениями в связи с карантином).

Феномен самозанятости/прекарной занятости в Казахстане остается недостаточно изученным. Чтобы узнать о нем немного больше, Vласть поговорила с шестью людьми разных профессий, работающими на себя. Им были заданы вопросы о причинах выбора такой работы, размере доходов, условиях труда в период пандемии, рабочих конфликтах и ожиданиях от будущего. Vласть также подчеркнула некоторые нюансы в их рассказах о себе. Предварительно важно заметить, что большая часть опрошенных живет в Алматы или их работа связана с этим городом. В силу концентрации экономических ресурсов в крупных городах доходы части опрошенных остаются довольно высокими. Но этот факт уравновешивается рядом ограничений. Гораздо хуже приходится людям из регионов, и особенно тем из них, кто не умеет пользоваться интернетом для поиска потребителей своих товаров и услуг, и тем, чья территориальная мобильность остается невысокой. Этой темы Vласть коснется в одном из следующих материалов.

О причинах работы на себя

Бекзат, водитель: «Если честно, в Алматы я нахожусь временно. Приехал в этот город четыре года назад. В начале работал за зарплату. Если в Алматы у тебя есть собственный дом, то здесь можно прожить на 100-150 тысяч тенге. Но у меня другая ситуация: есть семья, кредит и я должен платить за аренду квартиры. Однажды на OLX я увидел объявление о том, что требуются водители со своей машиной. Я позвонил по объявлению, сходил на собеседование и с тех пор уже четвертый год работаю водителем в Яндекс.Такси. Почему я выбрал эту работу? Если ты будешь работать с утра до вечера и каждый день, то за месяц можно заработать до 300-400 тысяч тенге. Также у тебя свободный график. Тут все зависит от тебя».

Эльмира, репетитор: «Когда 12 лет назад мой сын пошел в первый класс, я уволилась из государственной школы и пошла работать в учебный центр, чтобы уделять ему больше времени. Там я могла один день работать, а один день сидеть дома. С тех пор я начала заниматься и репетиторством. В марте мой учебный центр закрылся на карантин и я осталась без заработной платы. Во время карантина я переехала в другой город − в Капшагай. Этим летом я была в отчаянии: казалось бы, лето, можно отдыхать, но денег нет. Также в это время мне позвонили из учебного центра и сказали, что в связи с ограничениями закрывают отделение математики. Мне пришлось искать выход. И я решила, что буду заниматься онлайн-репетиторством».

Алия, уборщица: «Я из Каскелена, но сейчас живу в поселке Жамбыл. По профессии я педагог-психолог. Раньше я была воспитателем в детском саду, но при небольшой зарплате на эту работу уходило много времени. И это было сложно, потому что мне нужно было уделять внимание детям. После того как я развелась, мне нужно было начинать зарабатывать больше, но некуда было отправить детей. Поэтому я стала самозанятой и работаю так примерно 3-4 года. Я начала совмещать: работаю парикмахером и занимаюсь уборкой помещений. Почему мне нравится быть самозанятой? Во-первых, это свободный график. Если меня не устраивает время, я могу не принимать заказ. Во-вторых, у меня увеличился доход».

Дулат, курьер: «В 2017 году я закончил КазГАСА, учился изготовлению мебели. Затем примерно 1,5 года проработал в мебельном производстве, но ушел из-за маленькой зарплаты. Потом несколько месяцев спустя увидел рекламу Glovo. Людей тогда было немного, а сейчас на работу туда принимают по очереди. Получается, я начал работать с декабря 2019 года и занимаюсь этим делом вот уже 9 месяцев. В Glovo свободный график. Каждый сотрудник сам составляет свое расписание. То есть, можно работать в любое время. Мне понравились и требования к работе, и доход. Сначала просто хотел попробовать, но потом как раз начался карантин, и я решил продолжить».

Саят, сантехник: «Я работаю в этой сфере пятый год. Но вообще я закончил [университет по специальности] финансы. Например, если пойдешь работать в банк, то там зарплата будет максимум 100-150 тысяч тенге. Вначале даже 60-80 тысяч тенге в месяц. Меня это не устраивало. Я какое-то время работал риелтором. Но с детства я любил работать руками, у меня хорошо это получалось. Я решил открыть свою точку на рынке «Тастак», продавать сантехнику. А потом стал работать сантехником. Если честно, я самоучка. Вообще, найти другую работу несложно. Просто тут можно хорошо зарабатывать».

Жулдыз, специалистка по коммуникациям: «Два года назад мы с друзьями открыли небольшое агентство. Мы занимаемся коммуникациями, брендингом и культурными проектами. Я никогда почему-то не рассматривала опцию работы по найму, после ухода из университета мне совсем не хочется взаимодействовать с большими компаниями. До пандемии мне казалось, что самозанятость - наилучший вариант трудоустройства, потому что есть возможность выбирать и вести свои проекты. Но в последние месяцы мне уже несколько раз хотелось закрыть ИП и пойти работать в компанию, потому что только у таких людей в это сложное время была подушка безопасности. Мы, к сожалению, этот период провели очень туго, без работы».

Свобода таких профессий ограничивается еще и тем, что работник возлагает на себя организацию и издержки всего рабочего процесса. При этом чаще всего люди берутся работать на себя вынужденно. Данные электронной биржи труда Enbek.kz и рекрутингового сервиса HH.kz показывают, что официальное трудоустройство по тем же специальностям обещает соискателям доход в 2-4 раза ниже, чем если они будут работать на себя. Но высокие заработки компенсируются их неравномерностью и, в случае отдельных людей, непостоянством. Все это может вынуждать гораздо чаще жить в долг, пользуясь кредитами или занимая у других людей.

Опрошенные также считают некоторые формы самозанятости стартовой или перевалочной точкой на рынке труда, существующей для тех, кто приходят туда впервые, возвращаются после долгого отсутствия или находятся в поиске лучших карьерных возможностей. Однако риторика начала или возобновления карьеры нередко служит лишь оправданием для плохих условий труда. Ее обещание профессионального роста в будущем почти не подтверждается эмпирически – за доказательствами можно обратиться к исследованию европейского рынка труда. Люди не всегда получают шанс перейти на новую работу и, таким образом, повысить качество жизни. Довольно часто они вынуждены оставаться на прежних местах в течение многих лет, поскольку стеснены личными или экономическими обстоятельствами.

Размер среднемесячного дохода и его изменение в связи с пандемией

Бекзат, водитель: «Если посчитать среднемесячный доход за 4 года, то выходит примерно 200-300 тыс. тенге. Но в период пандемии произошли небольшие изменения, в самом начале все люди перешли на такси. Было достаточно заказов, но я не могу сказать, что доход увеличился. В это время работа курьеров шла лучше, чем наша. Я тоже подавал заявку на эту работу, но меня не взяли, так как желающих было очень много».

Эльмира, репетитор: «Сейчас среднемесячный доход составляет 100-120 тысяч тенге. А в учебном центре я сидела на окладе и также работала 3 полных рабочих дня. Если сравнивать, то сейчас у меня доход стал гораздо больше. Когда был жесткий карантин, то люди даже как будто и не искали репетиторов. А когда пошло ослабление, родители начали видеть, что детям нужна помощь».

Алия, уборщица: «Сейчас как самозанятая я зарабатываю намного больше, чем когда работала в детском саду. Там я получала 60 тысяч тенге, из них 10 000 тенге уходило на пенсионное накопление, также удерживали на дни рождения. В итоге выходит 50 тысяч и этих денег должно хватить на детей. Могу сказать, что сейчас я зарабатываю в 2-3 раза больше, чем раньше. Наверное, 100-120 тысяч тенге в месяц. На данный момент меня это устраивает».

Саят, сантехник: «У меня сейчас начало отопительного сезона, и поэтому среднемесячный доход выходит примерно 700-800 тыс. тенге. Зимой я получаю где-то 200-300 тыс. тенге , а весной − 400-500 тыс. Во время пандемии мы потихоньку работали. Тем людям, которые оказывают коммунальные услуги, разрешалось работать. Доход не менялся. Во время карантина, когда людям пришлось сидеть дома, им хотелось поделать домашние дела. В это время было очень много мелких работ в квартирах».

Дулат, курьер: «Во время пандемии мой ежемесячный доход немного увеличился. До этого было 200 тысяч, на карантине 300 тысяч. Сейчас в среднем я получаю около 400 тысяч в месяц, потому что за две недели достигаю 200-240 тысяч тенге. Увеличение дохода произошло за счет изменения моего транспорта. Сначала я ходил пешком, потом на велосипеде и одновременно копил деньги, чтобы купить мопед».

Жулдыз, специалистка по коммуникациям: «До пандемии мы только вставали на ноги и зарабатывали по 300-400 тыс. тенге в месяц, имея возможность вести и создавать свои проекты и брать коммерческие заказы. Но во время жесткого карантина мы вообще не работали. После ослабления ограничений я до сих пор еле плачу за аренду квартиры, коммунальные услуги и налоги».

Высокие доходы у водителей Яндекс.Такси и курьеров различных сервисов доставки также могут быть временным явлением. Как только объемы бизнеса этих компаний перестанут расти и требовать новой рабочей силы, или же темпы их развития замедлятся/начнут сокращаться на фоне падения доходов населения, это может сказаться на выручке работников. Работодатели могут не урезать ставки, но при этом отказаться от их повышения, что в условиях растущей инфляции и слабеющего тенге будет снижать покупательную способность людей. При этом требования о повышении зарплатных ставок могут игнорироваться из-за растущего числа заявок от соискателей, позволяющего компенсировать прекращение сотрудничества с недовольными курьерами. К слову, такая зависимость от решений работодателя не позволяет говорить о самостоятельности водителей Яндекс.Такси и курьеров сервисов доставки.

В случае всех остальных героев материала важно иметь в виду, что расходы на организацию рабочего места и все издержки работы они несут самостоятельно. К примеру, водитель использует свою машину для Яндекс.Такси, ремонтируя ее на собственные средства. Репетитор сама приобретала планшеты для того, чтобы заниматься с детьми онлайн. Вместе с тем она не может минимизировать потери, если у нее не собирается группа учеников − репетитор не может отказаться от урока с одним ребенком по этическим соображениям. Более наглядно момент с издержками выглядит в истории курьера. Во время локдаунов ему приходилось ездить на автобусе и такси за свой счет. За месяц расходы на транспорт составили 40 тыс. тенге, тогда как компания не обязана их возмещать.

Продолжительность рабочего дня и условия труда

Рабочий день у опрошенных героев в среднем длится от 6 до 11 часов с перерывом на обед. Его наибольшая продолжительность у сантехника, курьера и водителя: начинается между 9-10 утра и может закончиться за полночь. Самый длинный рабочий день, при этом, был у курьера – с 9 утра до 1 ночи. Однако во время жесткого карантина у него и у водителя сократилось время работы. Курьер стал меньше работать из-за того, что рестораны сократили время приема заказов, тогда как водитель был вынужден делать 1-2-часовые перерывы из-за малого количества заявок. При этом все три героя – мужчины, что немаловажно − сами назначают себе выходные. Но каждый из них не может позволить себе больше 1-2 выходных, поскольку это скажется на заработке. В сложной экономической ситуации они так же могут пренебрегать отдыхом, что в перспективе может вылиться в различные виды заболеваний.

Репетитор, уборщица и специалист по коммуникациям в среднем тратят на работу по 8 часов. Однако уборщица вынуждена сокращать количество рабочих дней до 2-4 из-за детей. И это тот момент, когда гендерный аспект становится определяющим. Помимо того, что женщины нередко по необходимости соглашаются на рабочие места с меньшей оплатой труда, они не могут работать полную неделю, и даже после 8-часового рабочего дня тратят силы на заботу о детях и родственниках. И эта работа не учитывается в экономических показателях вроде ВВП, и в большинстве случаев ничем не компенсируется, только если это не многодетные матери, получающие целевые пособия от государства. У репетитора (со взрослыми детьми) и специалистки по коммуникациям (без детей) продолжительность рабочего дня изменилась только в связи с пандемией. Она остается плавающей, в зависимости от снижения или повышения спроса на их услуги.

Конфликты и трудности рабочего процесса

До пандемии одной из главных трудностей для всех самозанятых могли быть конфликты с клиентами. Если в случае водителя и курьера они решались с привлечением представителей Яндекс.Такси и Glovo, то во всех остальных – а они как правило не заключают договоров об оказании услуг – вынуждены идти на компромисс с заказчиком, даже если он злоупотребляет своим положением или оказывается не прав. Опрошенные Vластью самозанятые практически не взаимодействуют с коллегами и/или не состоят в профсоюзах, чтобы сообща защищать свои интересы.

Однако с началом пандемии к возможным конфликтам на рабочем месте добавилась угроза заражения. Кроме специалистки по коммуникациям и репетитора, все остальные герои не могли позволить себе работать из дома или прекратить работать совсем. Единственная мера предосторожности для них – регулярное использование средств индивидуальной защиты и физическое дистанцирование. К нынешнему моменту никто из них не переболел коронавирусом, но в случае заражения они бы не смогли получить стороннюю материальную помощь. При этом только двое из шести опрошенных регулярно платят налоги и имеют доступ к медицинской страховке, и только у курьера есть возможность получить компенсацию от компании.

Помимо угрозы заражения, для самозанятых существенна проблема слабой поддержки со стороны государства. Ни один из опрошенных ничего не слышал о специальных мерах помощи самозанятым, кроме социальной выплаты в 42 500 тенге и временной отмены налогов для индивидуальных предпринимателей. Однако и соцвыплату смогли получить далеко не все: к примеру, специалистка по коммуникациям, оставшаяся совсем без работы во время локдаунов, осталась без выплаты даже несмотря на регулярную уплату налогов в прошлом.

Вопрос низкой социальной защищенности актуален для самозанятых не только в краткосрочной перспективе, но и долгосрочной. Репетитор и уборщица рассказали, что по причине небольших доходов не могут позволить себе делать взносы в ЕНПФ, что ухудшит их положение в более старшем возрасте. Но у уборщицы также есть дети, и она может претендовать на помощь от акимата, поскольку одна занимается их воспитанием и ее семья остается малоимущей. Но чтобы получить специальные выплаты, она должна быть официально трудоустроена, получать меньше 40 тыс. тенге в месяц, а ее жилье не должно превышать 18 кв. м (сейчас его квадратура составляет 20 кв. м).

Ожидания от будущего

Все опрошенные, за исключением специалистки по коммуникациям и репетитора, в дальнейшем надеются отказаться от нынешних специальностей. Им не очень нравится эта работа из-за отсутствия карьерных перспектив, высокой нагрузки и продолжительности рабочего дня, что не дает некоторым из них проводить время с семьей. Альтернативой своим профессиям они назвали открытие собственного бизнеса. Однако только один человек усомнился в том, что экономические условия позволят им сделать это. Скепсис был связан с временной отменой налогов для ИП: с окончанием льготного периода многие самозанятые могут не справиться с этой финансовой нагрузкой, из-за чего будут вынуждены заниматься прежним делом или искать новые рабочие места.

Однако опыт специалистки по коммуникациям, уже открывшей свой бизнес, дает еще одно основание сомневаться в том, что открытие своего дела будет легким процессом: «Мы только начинаем восстанавливаться, но по-прежнему не можем планировать, например, большие мероприятия. Потому что во всем мире в нашей сфере пока никто не понимает, как сложится ситуация даже в ближайший год. Мы плавно и очень осторожно пытаемся планировать следующий год, но без каких-либо договоров, просто прикидываем внутри команды, что мы могли бы сделать, как только этот кошмар закончится». Разумеется, ее комментарий относится к конкретному деловому сегменту. Однако падение доходов населения, рост его закредитованности и небольшие фискальные вливания государства в экономику (или даже их возможное сокращение) в той или иной степени ухудшают возможности для всех сфер бизнеса.