Через четыре года к эксперименту добавилась примечательная деталь – в населённом пункте открылось казино, разрешения на которое местная индейская община добивалась с 1988 года. Один из активистов предрёк городу большое количество социальных проблем в связи с этим, но в действительности всё сложилось иначе. Спустя 13 лет после начала работы годовая прибыль казино составила $400 млн., а уплаченные им налоги позволили построить в городе новую школу, госпиталь и пожарную станцию.

Но куда более интересным оказалось экономическое влияние казино на свой персонал, большая часть которого состояла из индейцев. К 2001 году их доход вырос до $6000 в месяц с $500 в первый год работы. Благодаря этому Костелло практически сразу начала замечать положительные сдвиги в своём исследовании. Они стали следствием не самого факта появления казино, а высвобождения индейских семей из ловушки нищеты. Это позволило родителям прекратить размышлять о выживании и направить больше сил на воспитание детей.

В результате проблемы в их поведении начали проявляться почти вдвое реже, а успеваемость в школах начала уверенно возрастать. Вместе с этим в городе стало сокращаться количество преступлений и людей, страдающих от алкогольной и наркотической зависимости. Костелло подсчитала, что прирост годовых доходов индейских семей на $4000 увеличивал среднее количество оконченных классов их детьми, а также на 22% сокращал вероятность получения ими судимости в возрасте 16 лет.

После десяти лет работы казино исследование показало, что чем раньше дети вырывались из бедности, тем быстрее нормализовалось их психическое самочувствие. Среди младшей возрастной группы она наблюдала поразительное снижение преступной активности. Фактически, дети индейских семей начинали вести себя лучше, чем контрольная группа, состоявшая из более благополучных жителей города.

Параллельно с исследованием Костелло американские экономисты и психологи вели масштабную дискуссию о том, что порождает бедность и психические отклонения у малообеспеченных людей. В число основных гипотез входили влияние генов и экономической культуры. Несмотря на то, что большая часть экономистов и подключившиеся к обсуждению политики агрессивно защищали первый довод, профессору удалось доказать, что значение имеют оба фактора. Стресс от нищеты, согласно выводам её исследования, способствовал развитию различных заболеваний, к которым генетически были предрасположены люди.

Но куда более важным заключением работы стало то, что тенденцию можно переломить. Но не через решение генетических проблем, а через искоренение бедности. Анализ поведения малообеспеченных людей демонстрирует, что они склонны чаще занимать деньги, меньше их сберегать, больше курить и употреблять алкоголь, реже заниматься спортом, а также питаться более вредной пищей. Однако даже в развитых странах бедность в общественном представлении остаётся той проблемой, которую люди должны преодолевать самостоятельно. Государство может помогать им через различные стимулы – небольшие пособия и повышение доступа к образованию, но основные усилия они должны прилагать сами.

Эльдар Шафир, психолог из Принстонского университета, в своей книге «Дефицит» («Scarcity») попытался объяснить, почему бедные не в состоянии помочь себе сами. Главная проблема заключается в том, что люди, испытывающие нужду, становятся заложниками тоннельного мышления, которое плохо сказывается на их жизненных решениях. Зачастую они знают, как при остром дефиците средств можно сводить концы с концами в течение небольшого отрезка времени. Но когда дело доходит до долгосрочного планирования и решений, они испытывают большие трудности. Они не думают о дополнительном образовании, переквалификации или поиске новой работы, а сосредотачиваются на краткосрочном выживании. В этой тактике они нередко прибегают к получению кредитов, которые тратят на ежедневные нужды, что ещё больше усугубляет их положение.

Одно из исследований Шафира показало, что тревога, порождаемая бедностью, в среднем сокращает интеллектуальный ресурс человека на 13-14 IQ-баллов. Это сопоставимо с тем, как если бы он пропустил одну ночь сна или выпил большое количество алкоголя. К таким выводам психолог и его коллеги пришли после серии экспериментов в одном из американских торговых центров. Во время них учёные останавливали посетителей и просили их рассказать о своих действиях, если прямо сейчас с них потребуют в кратчайшие сроки оплатить $150 или $1500 за ремонт чужой собственности, которая пострадала по их вине.

В случае менее дорогостоящего ремонта малообеспеченные люди придумывали выход из ситуации – заплатить на месте, взять кредит или занять у кого-либо деньги – также быстро, как и люди с высоким доходом. Но столкнувшись с высокой стоимостью ремонта, скорость принятия их решений стремительно снижалась. Мысль о серьёзной финансовой неудаче ухудшала их умственные способности.

Результаты исследования Шафира оказались аналогичны тем, которые ранее он проводил в отдалённых сельских районах Индии. В них психолог изучал поведение фермеров, выращивающих сахарный тростник. Сложность в их работе заключалась в том, что 60% своего годового дохода они получали сразу после сбора урожая. Это означало, что первую половину года они проживали в относительном достатке, а во второй начинали бедствовать. В этот период у них и появлялись умственные затруднения. Но происходило это не от того, что они были глупыми с рождения, а из-за ловушки сознания, в которую они попадали в условиях дефицита ресурсов.

Психолог убеждён, что прямая борьба с нищетой имеет огромный потенциал, который человечество до сих пор не может распознать. Борьба с дефицитом, по его мнению, способна даже снизить издержки государства от столкновения с ней через сокращение преступности и улучшение успеваемости школьников. К примеру, она может вестись через большую финансовую поддержку нуждающихся школьников или их бесплатное снабжение предметами первой необходимости, включая лекарства.

Согласно подсчётам американского экономиста Мэтта Брюнига, до 2013 года последствия детской нищеты обходились США в $500 млрд ежегодно. В то время как программа адресной помощи могла бы составить лишь $175 млрд. Дети, растущие в неблагополучных условиях, в среднем учились на два года больше других, ежегодно работали на 450 часов меньше, а также в три раза чаще были подвержены развитию серьёзных заболеваний в три раза чаще.

Помощь в оплате образования при этом не способна существенно помочь детям из бедных семей. Согласно выводам метаанализа 201 исследования эффективности этого подхода, прежде чем предлагать им бесплатные образовательные услуги, для них важно преодолеть порог бедности. В противном случае они лишь обретут новые навыки, но из-за укоренившейся модели мышления они не смогут эффективно их применить.